СМЕРТЕЛЬНЫЙ НОМЕР.

Коррупция подчас означает торговлю человеческими жизнями.

 

По инструкции на таком тягаче, как у Золотаре­ва, нужно работать с напарником, но напарника не было. Алексей крутил баранку сутками, а ставили

ему в табель восьмерки. Приехал как-то из дальнего рейса, не успел прилечь, как опять вызвали на рабо­ту, и не вернулся. Жене вы­дали справку о "несчастном случае на производст­ве — отравлении угарным газом". Вскоре к ней домой пришел следователь и ве­лел поставить подпись на каком-то документе. Ей было не до того, попросила оставить, но на руки бумагу не выдали. Как потом выяснилось, ее под­бивали отказаться от возбуждения уголовного де­ла по случаю смерти мужа. Позже очевидцы рас­сказали овдовевшей женщине, что в той злосчастной поездке уставшего Алексея не поселили в гос­тиницу, он вынужден был ночевать в кабине, грел­ся при включенном моторе, так и уснул. Нашли его уже мертвым.

Особенно опасна угольная промышленность, там трагедии стали нормой. Несчастный случай со смертельным исходом у горняков по технике безо­пасности квалифицируется как "нулевой". Словно жил, работал человек и — только ноль от него остал­ся. Сейчас уголь добывают частные фирмы, но они не несут ни моральной, ни материальной ответст­венности за человеческие жизни. Если бы работода­тель вынужден был платить семьям за каждого погибшего, скажем, по миллиону долларов, как на За­паде, то нарушать технику безопасности стало бы накладно! Министр МЧС Сергей Шойгу, находясь в Кузбассе, внес предложение о страховании работо­дателями жизни шахтеров. Только вряд ли они доб­ровольно на это пойдут.

Отчего происходят ава­рии? Прежде всего от жад­ности, ведь для хозяев глав­ное — прибыль, поэтому они экономят на всем. На­пример, на шахте "Алардинская" в городе Осинники стали посылать на смены бригады в урезанном соста­ве. В забое оказался всего один электрослесарь, хо­тя по инструкции при ремонтных работах должно быть не менее двух, особенно при работе с электри­чеством. Положенной подстраховки не было, во вре­мя ремонта коротнуло, электрик не успел отклю­чить сеть, произошел взрыв. В результате два "нуле­вых" случая.

Раньше шли в шахтеры, чтобы подзаработать, ку­пить кооперативную квартиру, машину. Теперь рис­куют за кусок хлеба, часто даже без масла. Да и нет другой работы. Многие шахты закрываются, на дей­ствующих тоже идет сокращение, потребность в угле падает, не выдерживает он конкуренции с газом. Проработав добрую часть жизни под зем­лей, шахтеры оказались чуть ли не самыми со­циально не защищенными. Заикнись тот элект­рослесарь с "Алардинской", что одному обслу­живать технику в забое опасно, скорее всего, остался бы жив, но ему сразу выдали бы путев­ку на все четыре стороны.

На угольных предприятиях практически полностью раз­рушена система охраны тру­да. Кузнецкое управление Гостех­надзора Кузбасса в 2003 году про­вело 23 581 обследование угледо­бывающих предприятий, было вы­явлено 150 372 нарушения промы­шленной безопасности, освобож­дены или понижены в должности 689 человек, оштрафованы 1168, на 72 человек заведены следствен­ные дела. На предприятиях компа­нии "Прокопьевскуголь" отстрани­ли от работы сотни человек, так как они имели поверхностные знания правил техники безопасности при ведении горных работ. На шахте "Коксовая" из 267 проверяемых свою профессиональную пригод­ность не подтвердили 107 человек. На шахте "Зиминка", где еще не за­былась авария, унесшая жизнь 12 человек, проверили профессиона­лизм 130 работников и 67 из них пришлось отстранить от работы. Складывается впечатление, что под землей вообще нет никакого порядка. Многое в горнопроходче­ских работах, где должен соблю­даться особый режим, пущено на самотек. Люди привыкают к этому хаосу.

Виновников аварий, конечно, ищут, и даже с пристрастием. На шахте "Есаульская" в Новокузнец­ке в ходе расследования аварии во взорвавшемся развороченном за­бое была найдена искореженная ложка, на которой предположи­тельно наркоманы подогревали наркотики. Стали выявлять среди шахтеров наркоманов, постара­лись и нашли несколько десятков человек. Наркоманы — это дейст­вительно плохо, но, может быть, стоит направить внимание и на со­блюдение техники безопасности, там поискать причины аварий? Но нет, если не находятся шахтеры-наркоманы, то отвечать директору или главному инженеру. А они лю­ди подневольные, им не продер­жаться долго, если начнут требо­вать у собственника деньги на за­мену оборудования.

Крупная авария произошла на шахте "Листвяжная", погибли 13 человек. Три лавы этой шахты толь­ко запустили, запланировали мощность 1,5 миллиона тонн угля в год. Но в первый же год было добыто 1,8 миллиона, то есть 300 тысяч сверх проекта. Технические возможности не позволяли добывать больше, а горняков подгоняли: "Давай-да­вай!" При этом многое в забое было сделано на скорую руку. Разрушена труба, по которой подавался свежий воздух. Датчик, контролирую­щий расход воздуха под землей, вообще был отсоединен от венти­ляционного трубопровода. Сами трубы были проложены на большом расстоянии от подготовительного забоя, поэтому говорить о вентиля­ции вообще не приходится, метан стал скапливаться, достаточно бы­ло небольшой искры...

Нет, тут не наркотики, одуряю­щие шахтеров, виноваты. Всему виной наркотик наживы, дурманя­щий головы коммерсантов. Он про­ник и в строительство, и в метал­лургию, замечен на железнодо­рожном транспорте, в малом биз­несе и других отраслях. И везде диктует собственникам: "Даешь максимальную прибыль с мини­мальными затратами!" Нарушений по охране труда настолько много, что если вдруг строго объявить ра­боту по правилам, то вся страна на­долго остановится.

Боятся этого предприниматели и сопротивляются. Работник энер­гетического цеха ОАО "Тагмет" в городе Таганроге А. Цивенко, явля­ющийся председателем первич­ной профсоюзной организации СОЦПРОФ, попытался отвести бе­ду от комбината. Он написал заяв­ление на имя генерального дирек­тора предприятия, в котором доло­жил, что в энергетическом цехе ОАО "Тагмет" налицо угроза взры­ва технологического оборудования с возможными человеческими жертвами. На кислородном участке до сих пор не введена в эксплуата­цию градирня, построенная еще несколько лет назад, вследствие чего вода для охлаждения ком­прессоров поступает недостаточно охлажденной и чистой. В ответ активисту вручили трудовую книжку с отметкой об увольнении по ст. 81 п. 5 Трудового кодекса РФ — "в связи с неоднократным неисполне­нием без уважительных причин трудовых обязанностей".

Существует    государственная служба — инспекция по труду, которая не должна допускать несчастных случаев на производстве. Но работа этой службы во многих случаях парализована — не выдер­живает административного давле­ния. К примеру, попался в городе Воскресенске Московской облас­ти добросовестный инспектор Путинцев, так с ним боролась вся го­родская власть, его постоянно вы­зывали на ковер: требовали с од­ного уважаемого человека снять штраф, другого оставить в покое. Инспектор решил написать об административном наезде в местную газету, однако весь тираж с его ис­поведью был изъят. А там было много интересного!

О работнике, погибшем на про­изводстве, правоохранительные органы должны сообщить в трудо­вую инспекцию. За время работы инспектора Путинцева этого ни разу не произошло. Инспекции по труду в Воскресенске самой при­ходилось искать трупы в моргах, вести собственные расследова­ния. Когда в одном фермерском хозяйстве погиб человек, то толь­ко с помощью свидетелей Путинцеву удалось доказать, что погиб­ший работал у хозяина, но без оформления документов. В уголь­ной отрасли, где работы ведутся под землей, скрыть аварию труд­но, а там, где дело происходит на поверхности, коммерсанты про­сто прячут трупы. Инспекцию же приучают решать дела полюбовно за определенную мзду, для чего выработана четкая такса. Поэтому на самом деле у нас в стране смертельных случаев на произ­водстве происходит не 3,5 тысячи в год, а намного больше — при­мерно 5—6 тысяч.

Сегодня широко распространена практика приема на работу по устному соглашению, без оформ­ления трудовой книжки. И при по­лучении травмы батраки, не оформившие как следует трудо­вые отношения с хозяином, не по­лучают компенсацию, а если поги­бают, то их даже хоронят на ско­рую руку, избавляясь от улик. Безусловно, такие несчастные слу­чаи в большинстве своем не попа­дают в статистику.

Приведем случай из жизни. Че­ловек долго искал работу, наконец "по договоренности" устроился на строительство частного колбасно­го завода. Однажды ему поручили уборку нового помещения, кото­рое предприятие приобрело под склад, а в помощь дали приблудного бомжа. Когда они вдвоем та­щили кусок бетонной плиты, бомжу неожиданно резко захотелось по­курить. Он без предупреждения бросил плиту на ногу напарнику. Нога стала распухать, хозяйка отвезла работника в травмпункт. Там сделали снимок, определили пе­релом стопы, большой палец был раздроблен. Мужчину отправили в больницу. Хозяйка    на прощание поблагодарила его за работу и сказала, что у нее на производстве травм не бывает. В больнице, уз­нав, что у пациента нет местной регистрации, отказали в госпита­лизации. На вопрос больного, как же ему быть с переломом и без гипса, медики равнодушно броси­ли: "Никак". Человек стал инвали­дом и безработным.

К 3,5 или 5—6 тысячам ежегодно погибающих на рабочих местах нужно приплюсовать около 300 ты­сяч травмированных, многие из которых становятся инвалидами. Во избежание конфликта с работо­дателями люди боятся брать боль­ничные, переносят болезни на но­гах, в том числе и сердечно-сосу­дистые. Уходят из жизни многие работники с подорванным здоро­вьем рано. По словам директора НИИ медицины труда РАМН Нико­лая Измерова, общая убыль насе­ления в России за последние 12 лет составила более 5 миллионов человек, а численность трудоспо­собного населения сократилась на 12 миллионов. Это значит, что мно­гие люди еще до выхода на пенсию потеряли трудоспособность.

Государство, не желая заботить­ся о здоровье людей, вынуждено за свой счет содержать миллионы калек, привлекать рабочую силу из-за рубежа, что обходится на­много дороже. Положение с охра­ной труда в нашей стране стало настолько серьезным, что оно пре­вращается в проблему для безо­пасности России.

А. СПЕРАНСКИЙ.

Сергей Забелин